Вступительное слово*

«Г-жа Председатель, уважаемые Члены Европейского Парламента,

Три события, упомянутые Председателем, показывают, что наши отношения с Россией продолжают ухудшаться. Три конкретных вопроса, которые вы предлагаете нам к обсуждению сегодня, — наглядные тому примеры. [Во-первых,] Дестабилизующая политика России в отношении Украины. Несмотря на осуществляемый отвод войск от границы с Украиной (что является хорошей новостью), эти войска собирались там долго, с большими ресурсами.

Во-вторых, вызывающие тревогу события внутри страны, в частности дело г-на [Алексея] Навального. Да, он прекратил свою голодовку, но что случилось, то случилось.

И в-третьих, дипломатический кризис, возникший недавно после выявления преступной деятельности российских разведслужб в Чешской Республике, по заявлению чешских властей.

Наши отношения с Россией вновь оказались в плохом состоянии. К сожалению, нельзя исключать сохранения этой негативной тенденции и даже более опасных уровней ухудшения отношений. Не стремясь провоцировать дальнейшую эскалацию — это последнее, чего я хотел бы — подчеркиваю, не желая провоцировать дальнейшую эскалацию, мы заверяем вас, что с тактикой запугивания мы мириться не будем. В таких случаях необходимо реагировать.

Начнем с российской военной агрессии в отношении Украины.

Недавнее наращивание военных сил, более 100 тыс. солдат, вблизи украинской границы и в незаконно аннексированном Крыму серьезно осложнило ситуацию с безопасностью в регионе.

На прошлой неделе состоялся подробный обмен мнениями между министрами иностранных дел стран Европейского Союза и Министром иностранных дел Украины [Дмитрием] Кулебой. И посыл наш был ясен: действия России совершенно неприемлемы, и мы твердо поддерживаем независимость, суверенитет и территориальную целостность Украины в ее международно признанных границах. Россия должна прекратить свои провокации и содействовать снятию напряженности, а не изображать из себя нейтрального медиатора. Именно это сейчас делает Россия: мы не имеем ничего общего с украинским конфликтом, просто содействуем в разрешении внешних проблем, в которых напрямую не замешаны. Это притворство следует развенчать.

Ведь до сих пор Россия не проявила готовности прекратить конфликт на условиях, обеспечивающих суверенитет, территориальную целостность и независимость Украины.

С точки зрения России, полное выполнение Минских соглашений не является важным условием, но для нас да, это одно из важнейших условий значительного улучшения наших отношений. Для Европейского Союза независимая и процветающая Украина — необходимый элемент стабильности и безопасности в Европе, именно поэтому мы призываем Украину поддерживать темпы текущих реформ. Ведь для противостояния России [нет] ничего лучше, чем построение страны с полностью демократической системой, свободной от коррупции, и использование наших ресурсов, которые мы вполне готовы предоставить, для повышения качества управления страной.

В дальнейшем нам нужно продолжать выражать свою сплоченную решительную поддержку Украины. В августе я приму участие в саммите Крымской платформы. Кроме того, стоит быть готовыми к рассмотрению дополнительных мер в случае повторной эскалации или пересечения красных линий Россией.

Во-вторых, касательно состояния здоровья российского оппозиционера Алексея Навального.

В этом вопросе наш сплоченный голос звучит довольно громко. Мы сделали заявление от имени 27 стран ЕС, призывая российские власти незамедлительно предоставить г-ну Навальному доступ к врачам, которым он доверяет. Российские власти обязаны обеспечить ему безопасность и здоровье, и ответственность [за это] возлагается на них. И наконец, на прошлой неделе г-н Навальный был, наконец-то, переведен в гражданскую больницу и обследован независимыми врачами, как мы и просили. Вскоре после этого он прекратил голодовку.

Мы будем решительно, как и в ходе моего визита в Москву, призывать российского Министра [иностранных дел] в глаза, лицом к лицу, к обеспечению г-ну Навальному должных условий для скорейшего выздоровления. Как вам известно, помимо международных усилий, в прошлую среду тысячи смелых людей вышли на улицы по всей России, чтобы также требовать свободы и справедливости.

В ответ же Генеральная прокуратура запросила присвоения фонду Навального по борьбе с коррупцией статуса экстремистской организации. Я, конечно же, вчера выразил нашу глубокую обеспокоенность этим.

К сожалению, я придерживаюсь довольно пессимистического мнения о том, что улучшения ситуации в следующем электоральном цикле в России не стоит. В преддверии сентябрьских выборов в Думу ожидается дальнейшее ограничение основных свобод.

В-третьих, мы говорим о причастности российской военной разведки ко взрыву на оружейном складе в Чешской Республике в 2014 году. Верно, что это было семь лет назад, но все же было.

Заключения чешских властей о совершении этих действий, повлекших за собой гибель двух чешских граждан, офицерами военной разведки (ГРУ) России, крайне серьезны. Тот факт, что случилось это семь лет назад, не умаляет тяжести содеянного. Дело тут не в военной разведке: это тяжкое уголовное правонарушение, противоречащее международным обязательствам России, и такое поведение неприемлемо. Поэтому я вновь вынужден настаивать на задействовании предложенных мою трех глаголов: сдерживать, взаимодействовать, давать отпор.

К этому я вернусь после того, как выслушаю всех вас.

Позвольте четко выразить нашу полную поддержку Чешской Республике и солидарность с ней. Асимметричный ответ России в виде высылки дипломатов, а теперь и угроз ограничения численности местных сотрудников был встречен решительной реакцией Европейского Союза и его стран.

Уважаемые парламентарии, я должен завершить свою речь, но позвольте напомнить, что мы продолжим вести в отношении России политику, основанную на пяти принципах. Мы будем наращивать внутреннюю устойчивость; бороться с гибридными и киберугрозами; развивать связи с восточными соседями; помогать российскому народу, активизируя поддержку российского гражданского общества и правозащитников, а также развивая контакты между людьми.

Мы и далее будем демонстрировать России свою готовность взаимодействовать с ней в сферах, явно соответствующих нашим интересам. Верно и то, что нам придется взаимодействовать. Как я сказал, сдерживание, отпор и взаимодействие. Ведь нам необходимо взаимодействовать с Россией в сферах явной взаимной заинтересованности, к которым относятся и СВПД, и изменение климата.

Необходимо поддерживать каналы общения с Москвой. Я готов это делать. И мы также готовы при необходимости и возможности улучшать отношения с российскими властями, если они проявят искреннюю к этому готовность и, конечно, в полном соответствии с нашими ценностями, принципами и интересами.

В заключение, г-жа Председатель, вынужден с прискорбием отметить тревожную тенденцию российских властей к, судя по всему, намеренному углублению конфронтации с Западом, с нами, в том числе путем постоянных дезинформационных атак и прочей негативной деятельности.

Поэтому мы должны определить модус вивенди, который позволит избежать постоянной конфронтации с соседом, решившим, как видится, действовать как соперник.

А сейчас я буду рад послушать вас, ваши мнения, которые, конечно, будут многочисленными и разнообразными, и подытожить их в своем заключительном выступлении, поскольку я считаю, что нам стоит готовиться к длительному периоду сложных отношений с Россией.

Г-жа Председатель и члены Европейского Парламента, благодарю за предоставленную возможность. Давайте используем ее эффективно».

Заключительное слово*

«Спасибо большое за все эти соображения. Как вы понимаете, ответить на каждое из 65 выступлений будет сложно. Но я затрону основные элементы нашего подхода к России.

Для начала позвольте сказать, что я получил известие о том, что Россия буквально только что выслала семерых дипломатов, работавших в посольствах Словакии, Эстонии, Латвии и Литвы. Возможно, Россия следила за этим обсуждением и приняла меры. Так что, как видите, конфронтация продолжается.

Хочу попробовать ответить на ряд конкретных поднятых вами вопросов, но при этом пойти чуть дальше и рассмотреть общий подход, которым следует руководствоваться в отношениях с Россией в формирующейся новой геополитической обстановке.

Выслушав всех вас, думаю, что все мы, или большинство из вас, согласны в том, что нам придется столкнуться с длительным и сложным периодом политической конфронтации с Россией и к этому нужно готовиться. Думаю, это неоспоримый факт, поскольку сейчас Россия убеждена в том, что ее конфронтация с Европой и в целом с Западом, Европой, США — это самый верный способ укрепить легитимность российской власти.

Посмотрите на недавние выступления Президента [РФ Владимира] Путина, на его послание [Федеральному Собранию] и выступление перед законодателями. Посмотрите на части, касающиеся внешней политики, и ясно увидите, что я прав и конфронтация с Западом — это мера по укреплению легитимности внутри [страны].

С другой стороны, представляется, что защита прав человека, или наши требования [к ним] в части прав человека, рассматриваются ими как угроза существованию. И когда я был в Москве, я четко им объяснил: «Извините, но вы подписали Конвенцию о правах человека Совета Европы, и мы подписали, что делает нас партнерами по Конвенции, поэтому мы имеем право анализировать и следить за тем, как вы исполняете взятые на себя обязательства».

Но для них это экзистенциальная угроза, потому что это режим с очень слабыми экономическими показателями — можно сказать, посредственными — и с неважными перспективами. А изменение климата и реагирование на него, особенно с учетом наших климатических планов, дополнительно все затруднит. Да, у них большая военная сила, и они ее применяют, задействуют при необходимости. Сирия, Ливия, Кавказ… И у них есть реальный технологический потенциал, но в экономическом плане Россия имеет масштаб Италии, немногим больше Испании.

И еще у них есть энергетическое оружие, многие из вас об этом говорили, в связи с «Северным потоком», и я про это скажу. Это очень заметный аспект в отношениях между Россией и Европой — энергетический вопрос — и очень важный для их будущего, потому что Россия — это «экономика рантье», экономика ренты, эксплуатации природных ресурсов. Если бы не это, у них были бы реальные проблемы — собственно, уже есть. И наш Зеленый курс, как я говорил, эти проблемы усугубит. Поэтому российские власти вошли в штопор, где важную роль играют внутренние репрессии.

Что касается Беларуси, то посмотрите на последний визит [Александра] Лукашенко в Москву и поймете отношения между Москвой и Беларусью. Не хочу использовать слова, которые могут встревожить, но понятно, что основной вывод о ситуации с Беларусью связан с визитом Лукашенко в Москву.

Касательно Украины: Россия не только стремится наращивать степень военного устрашения, но и идет дальше на политическом уровне, говоря, что украинский конфликт — о чем многие из вас упоминали — России не касается. «Боже мой, да что у нас вообще общего с украинским конфликтом?» И дальше — больше: говорят, что Минское соглашение было подписано только в качестве временного решения, и не более того. Москва начинает открыто говорить такие вещи, позиционируя себя в качестве медиатора конфликта, в котором не участвует.

В целом это создает определенную динамику, и Россия, видимо, движется к стратегическому альянсу с Китаем, исходя из трех целей. Во-первых, чтобы снизить технологическую и экономическую зависимость от Запада. Если поговорить с европейскими компаниями, инвестирующими в России, они вам скажут, что китайские технологические стандарты одерживают верх над нашими. Китайские технологии захватывают рынок все больше и больше. Даже если это тяготение в сторону Китая в итоге может поставить Россию в зависимость от этой крупной страны, России нужны альтернативные каналы сбыта энергии. Если мы перестанем покупать столько газа и нефти, кто еще их купит? Достаточно крупной замены нам нет. Да, для транспортировки энергоносителей нужно будет построить много инфраструктуры, но этот альянс с Пекином, среди прочего, вызван поиском других сторон, которые хотели бы использовать российский газ и нефть.

И этот альянс с Пекином кардинально изменит международный дискурс о правах человека в сторону новой концепции международных отношений, что будет иметь значительные последствия, в частности, для управления сетями и для мировой энергетической политики, энергетической геополитики. И нужно иметь это в виду, говоря о наших отношениях с Россией, если мы хотим понять, что на самом деле стоит на кону.

Г-н Путин четко говорит, официально признает использование инструментов асимметричного воздействия, и мы отлично знаем, как ведутся эти асимметричные действия: посредством шпионажа, кибератак, поддержки ультраконсервативных сил и дезинформации. Такова ситуация, и с ее учетом у нас остается только одно решение — придерживаться предлагаемой мной линии и использовать три глагола, которые я готов повторять столько, сколько нужно, чтобы создать определенное понимание проблемы: сдерживать, давать отпор, взаимодействовать.

Давать отпор и не позволять России пересекать красные линии, особенно если на кону суверенитет европейских государств, как мы недавно видели на примере Чешской Республики. Сдерживать: мы должны поддерживать всех, кто подвергается давлению со стороны России, в первую очередь страны Восточного партнерства. Но это не отменяет [для нас] необходимости взаимодействовать — и это третий основной принцип. Потому что Россия существует и есть вопросы, по которым мы заинтересованы в работе с ней: Иран, изменение климата. Это, кстати, о причинах утечки информации о беседе с иранским Министром [иностранных дел Джавадом] Зарифом, из которой ясно, что Россия старалась препятствовать согласованию СВПД [Совместного всеобъемлющего плана действий], пыталась помешать заключению этого соглашения. Послушайте эти материалы, по ним ясно, что случилось тогда и что может случиться сейчас. Но, несмотря на это, нам придется полагаться на Россию в вопросе соглашения по иранской ядерной программе.

Однако эта стратегия отпора, сдерживания и взаимодействия будет успешна лишь при соблюдении двух важных условий. Первое — страны ЕС должны быть тесно сплоченными и не играть на руку Москве, когда она пытается нас разделить. Противостоять России можно только в том случае, если страны ЕС будут занимать твердую позицию, приезжая в Брюссель и возвращаясь в свои столицы.

И [член Европейского Парламента Райнхард] Бютикофер говорил, и я с ним согласен, что повышение ответственности за общеевропейскую политику в отношении России должно начинаться в столицах. Потому что мы, Европейский Союз, стремимся проводить общую внешнюю политику, но внешняя политика, нравится нам это или нет, по договору остается в сфере исключительной компетенции стран ЕС. И то, что вы в Европарламенте обсуждаете со мной, Верховным Представителем [ЕС], как взаимодействовать с Россией, не отменяет основных принципов внешней политики стран ЕС. Я должен добиваться их согласия. А при отсутствии их согласия нет и политики.

Благодарю г-на Бютикофера за напоминание о том, что, в конечном итоге, нужно обращаться к странам-членам, то есть к правительствам стран, которые вы здесь представляете. Если они займут твердую позицию в Брюсселе, а потом, вернувшись в свои столицы, забудут свои обязательства и начнут преследовать лишь собственные интересы в отношениях с Россией, очень трудно будет вести общую политику, а без нее у Европейского Союза нет инструментов, чтобы делать то, чего вы от меня требуете. И это, конечно, относится и к «Северному потоку», несколько раз здесь упомянутому.

Второе условие, которое я также хочу подчеркнуть, состоит в том, что страны Восточного партнерства, которым мы помогаем противостоять российскому давлению, должны в обязательном порядке провести реформы. Им нужно использовать нашу помощь и поддержку не в качестве ренты, а в качестве инструмента для проведения дальнейших внутренних реформ. Да, они испытывают давление со стороны России. Но лучший способ ему противостоять — это реформы, превращение в полностью демократические страны, чтобы наращивать экономическое благополучие и сплоченность общества в условиях свободы. С нашей поддержкой. Это лучший способ поддержать [их в условиях] российского давления. И поэтому нашу большую поддержку приходится предоставлять на определенных условиях. Я не считаю, что они ее не заслуживают, но эта поддержка, как всегда, должна давать результаты, и мы должны быть очень требовательными, чтобы обеспечить нацеленность нашей поддержки на нужные нам, и, конечно, самим странам, результаты.

Касательно деталей, таких вопросов, как использование системы SWIFT: ну, это международная организация, частная международная организация, над которой Европейский Союз не властен. Чтобы повлиять на решения SWIFT, нужно объединиться со многими другими людьми.

Санкции в отношении олигархов. Я бы очень хотел иметь правовые основания для этого. Но последний инструмент реагирования на нарушения прав человека, который мы утвердили и впервые задействовали в отношении России и Китая, не предполагает, что коррупция является основанием для его применения — извините, но мы так его утвердили.

Касательно упомянутого многими из вас «Северного потока» — да, это неоднозначный объект инфраструктуры. Европейская Комиссия уже сказала, что он не способствует диверсификации источников энергии для Европейского Союза, а это является одной из целей Энергетического союза. Но это частное начинание. Европейский Союз не располагает средствами и инструментами, чтобы решать, что делать с «Северным потоком — 2». Это дело частных компаний и дело немцев.

Что мы можем сделать, когда «Северный поток» начнет работать — если начнет, — так это потребовать, чтобы он функционировал без дискриминации и транспарентно, с достаточным регулятивным надзором, в соответствии с основными принципами международного энергетического права и энергетического законодательства Европейского Союза.

Позвольте напомнить, что Газовая директива, вступившая в силу пару лет назад (в мае 2019 года), дает [Европейскому] Союзу право применять свое энергетическое законодательство к трубопроводам, идущим в третьи страны или из них. Так мы и сделаем. Но при этом не просите меня поддерживать американские санкции против компаний, строящих «Северный поток — 2». Я против экстратерриториальных санкций, наложенных Соединенными Штатами, — везде. И я не буду то поддерживать эти санкции, то выступать против них, в зависимости от того, на кого они направлены. Следует быть последовательными.

Вот некоторые соображения по поводу сказанного вами в ходе этого длительного обмена мнениями. Подытоживая, скажу, что мы должны продолжать отражать российские попытки подавать себя как медиатора в Украине. Мы должны продолжать направлять решительные сигналы по трем вопросам, которые сегодня обсуждались.

Касательно дела [Алексея] Навального позвольте сказать, что есть место, где мы можем что-то сделать, и это Совет Европы. В Совете Европы можно что-то сделать, больше, чем здесь.

Страны Европейского Союза входят в Совет Европы. Никто так часто не обращался в страсбургский Суд по правам человека, как [Алексей] Навальный, но ответ этой системы коллективной защиты прав человека редко бывал настолько скромным, как в его случае. Это важно учесть, ведь [Алексей] Навальный обращался в суд 20 раз. Его 10 месяцев держали под домашним арестом, дважды выносили ему приговор по коррупционным обвинениям на бутафорских судебных процессах. И каждый раз Европейский суд по правам человека выносил решение в его пользу. Три раза на него нападали — последний раз с применением «Новичка», но реальных мер в связи с этим принято не было.

Я думаю, что Совет Европы мог бы сделать больше, ведь это демократическая площадка, на которой собираются демократические государства — и Россия является частью этого собрания. Я думаю, что четкие решения Европейского суда по правам человека могут помочь в решении этой проблемы, дела г-на Навального.

Нам придется продолжать говорить о России. Настаиваю на том, что слово «взаимодействовать» должно быть одним из трех глаголов, и что нам предстоит много поработать для сплочения в целях активизации реформ в странах восточного соседства и поддержания необходимого диалога с Россией для сотрудничества по вопросам, в которых нам нужно работать вместе.

У меня нет никакого желания обострять отношения с Россией. Обострять их нам не нужно, нужно просто твердо отстаивать свои принципы, используя имеющиеся инструменты и средства.

Но прошу вас поискать решения и в столицах стран ЕС. Не думайте, что я, Европейская Комиссия или Европейский Парламент могут решить все вопросы здесь. Потому что внешняя политика сегодня все еще в компетенции стран-членов. Помогите мне выстроить общую политику в отношении России.

Спасибо за внимание».

* Возможны расхождения между произнесенной речью и данным текстом

Ссылки на видеозапись выступлений (на английском языке)

Вступительное слово 

Заключительное слово